Интервью с ректором МГИМО Анатолием Торкуновым

— Анатолий Васильевич, давайте начнём с текущего момента, с пандемии. Каковы итоги — как в плане мобилизации университета, так и в плане потерь?

— Прежде всего, мы продемонстрировали свои мобилизационные возможности. Переход на дистант занял всего один или два дня, и мы начали работу со студентами в полном объёме — по расписанию, которое было составлено для очных занятий. Все студенты слушали лекции, участвовали в семинарах, и что очень важно, имели каждый день одну-две пары иностранного языка в своих группах. Преподаватели, даже те, которые раньше не имели нужного опыта, достаточно быстро приспособились и сумели выстроить занятия таким образом, что они были интересны студентам.

Я говорю об этом, опираясь на результаты опросов, которые мы провели по итогам семестра среди студентов. 85 % поставили оценки «хорошо» или «очень хорошо». Преподаватели высказывали и критические замечания, но их было не больше 15 %. Остальные отметили, что технически все удалось сделать вовремя.

Пандемия побудила многих преподавателей заняться работой, которой раньше занимались не столь активно. Это запись видео лекций, подготовка курсов для Coursera, Stepik и других платформ. Существенно выросло число наших курсов, которые сегодня уже приняты Coursera, они пользуются спросом. Мы продолжаем активно работать со Stepik и с другим подобными базами. Думаю, это дело будет стремительно развиваться в новом учебном году, и по отдельным дисциплинам, направлениям подготовки мы создадим полноценный материал, на основе которого впоследствии можно будет предложить различные формы заочного обучения нашим иностранным партнёрам и российским гражданам. Такие формы используются и сегодня, особенно на курсах повышения квалификации, но думаю, на определенном этапе у нас появится на возможность полноценного дистантного обучения.

— Вы рассказали в основном об эффекте замещения — вы заменили традиционные формы обучения дистантными, например, аудиторную лекцию — лекционным занятием в Skype или в Zoom. Появились ли при этом новые возможности, которых не было до пандемии?

— Конечно. Например, дистанционная защита бакалаврских и магистерских работ. Студенты защищали диссертации в презентационном формате, демонстрировали кейсы, которые в режиме реального времени видели все участники защиты. В известной степени ответы были лучше структурированы, чем ранее. На мой взгляд, это серьезный рывок вперед. Более того, на некоторых направлениях мы перешли к коллективной защите магистерских диссертаций в форме проектов. Участники защиты наблюдали за процессом на экране. Работы были практикоориентированными. Поскольку мы активно поддерживаем стартапы, некоторые из проектов к моменту защиты уже внедрялись, имели практическое применение. В этом смысле, мне кажется, переход на дистант тоже сыграл положительную роль.

— Эта форма работы дисциплинирует, заставляет подходить системно.

— Заставляет структурировать материал и подходить системно. Кроме того — вовлекать в студенческие исследования новых партнеров, в том числе из других вузов, заинтересованных в том или ином стартапе.

— Удалось ли создать коллаборации с представителями региональных вузов?

— С региональными вузами мы работаем давно и активно. Реализуем с ними некоторые программы, например, магистратуру «Мировые аграрные рынки» для подготовки сельскохозяйственных атташе — специалистов в области экспорта-импорта сельхозпродукции. Здесь мы сотрудничаем со Ставропольским и Кубанским аграрными университетами. Преподаватели читают лекции, студенты ездят в регионы на практику. У нас уже состоялся первый выпуск программы повышения квалификации в этой области, и на работу в Минсельхоз приняли первых выпускников, которые будут заниматься организацией сотрудничества с зарубежными странами — прежде всего в области агротехники и экспорта сельхозпродукции. Это, на мой взгляд, яркий пример работы с ведущими региональными вузами.

Ещё один пример. У нас развивается активное сотрудничество с ДВФУ, где работает наша кафедра международных отношений и реализуются совместные с ДВФУ программы по международным отношениям в Азиатско-Тихоокеанском регионе, на Дальнем Востоке.

В Москве у нас организованы совместные программы с МФТИ — магистратура «Искусственный интеллект» в партнерстве с Microsoft и NVIDIA. Реализуем совместную программу по подготовке менеджеров для горнорудной отрасли с Горным институтом МИСиС. С МГУ — даже 2 магистерские программы по политологии. Совместно с Университетом физкультуры мы готовим менеджеров и специалистов в области спортивного сотрудничества со знанием языка и спортивного права, чтобы Россию достойно представляли не только спортсмены, выступающие на спортивных аренах, но и организаторы, которые должны обеспечивать им достойное место, создавать условия, отстаивать позиции нашего спорта в международных делах, в том числе — в судах. У нас много идей по созданию коллабораций с российскими и иностранными университетами. У нас более 30 магистерских программ двух дипломов с зарубежными вузами. В этой сфере мы активны и открыты к сотрудничеству.

— Кого вы считаете своими партнёрами-конкурентами из числа иностранных университетов? Можете ли назвать некоторое количество университетов, на которые вы равняетесь, сравниваете себя с ними?

— Первая совместная магистерская программа МГИМО была создана в 1992 году с Парижским институтом политических наук Sciences Po. На тот момент таких программ еще не было нигде и ни у кого — МГИМО стал первопроходцем в России. А сегодня среди наших партнеров специальные университеты, например, Норвежский университет Будо, который занимается подготовкой специалистов для нефтегазовой отрасли (у нас существует совместная магистерская программа в этой области). Во Франции — Высшая коммерческая школа Нанси, Высшая коммерческая школа ТПП Парижа Ашоссе (одна из лучших в мире), Университет Шумана в Страсбурге, Лионский институт политических наук. В последние годы у нас развивается сотрудничество по спортивной тематике с Университетом Монако. Таких университетов много — все не перечислишь. Всего мы подписали более 200 соглашений о сотрудничестве.

— Мы говорим о рейтинге как об инструменте измерения конкурентоспособности. Возникает вопрос — с кем и за что конкурировать?

— На международном рынке труда мы чувствуем конкуренцию, пусть и не очень большую по сравнению с зарубежными вузами, может быть, меньше, чем физики и особенно айтишники, которые работают во многих иностранных компаниях. В нашем случае тоже есть конкуренция такого рода. Значительная часть наших выпускников сегодня работает в финансовых организациях, в юридических компаниях, хотя занять соответствующие вакансии непросто. Например, сдать экзамен на адвоката, на юриста — это огромный труд.

— Когда бываю в командировках и встречаюсь с выпускниками, с радостью узнаю, что, например, в Париже несколько сертифицированных адвокатов — это наши выпускники, причём девушки. Такая же ситуация в Швейцарии.

Конкуренция есть, но она не острая. Все-таки мы готовим кадры для национальной экономики и для национального развития. Конечно же, мы обучаем иностранных граждан. Доля студентов из-за рубежа в МГИМО  достигает 20 процентов. В этом году конкурс среди иностранцев даже вырос в два раза. Мы знаем, что многие наши выпускники работают в самых разных государственных структурах, в дипломатической сфере, в бизнесе, причем как в бывших советских республиках, так и во многих странах Центральной и Западной Европы, Японии, Китая, Южной Кореи.

— Вы сказали, что в МГИМО доля иностранных студентов составляет около 20 %. Такова специфика вуза.

— Долю можно наращивать только тогда, когда мы создадим благоприятные условия для проживания иностранных студентов, комфортабельные общежития. Это очень важно. Можно тратить много сил на образование иностранцев, но если у них не будет комфортных условий для социализации, для жизни, для спорта, поток абитуриентов из-за рубежа иссякнет.

Американские университеты, которые построены в основном по принципу кампусов, имеют в этом смысле серьезные преимущества. В кампусе, как правило, есть немало спортивных сооружений и прекрасная библиотека — даже в слабеньких университетах. Мы стараемся идти тем же путем. Расширяем инфраструктуру на Вернадского, у нас исключительно комфортный кампус в Одинцово.

— У нас хорошее образование, но нет кампуса. У них есть кампус, но учат хуже. В Москве перспективы создания кампуса призрачные?

— Как говорит мой коллега из другого вуза, который тоже присутствует в вашем рейтинге, нужно разделять кампус и университет городского типа — сто строений в разных районах Москвы. Так исторически сложилось. Ничего не поделаешь, нужно приспосабливаться. Многие приспособились. При этом хочу еще раз подчеркнуть: нужно создавать иностранным студентам условия для жизни, для отдыха, для спорта. Что есть иностранный студент? С одной стороны, это «мягкая сила», а с другой стороны — источник дохода вузов, в том числе — в валюте. А в рыночных условиях вузам очень важно зарабатывать. Мне кажется, в этом вопросе должна быть сбалансированная позиция.

— Вы упомянули о выпускниках. Семь лет назад, когда мы также делали серию интервью с ректорами ведущих вузов, мы говорили о связи с выпускниками, о зарубежных ассоциациях. Многие ректоры считают, что очень сложно наладить взаимоотношения с выпускниками, они не воспринимают Альма-матер как объект, о котором нужно заботиться, помогать. Удается ли выстроить отношения таким образом, чтобы бывшие студенты помогали университету — причём не обязательно материально, а так, чтобы выдающийся выпускник продвигал университет?

— У нас нет и никогда не было проблем в коммуникации выпускников. Мы поддерживаем с ними тесную связь, в том числе, организационную — через Ассоциацию выпускников, первую в России — её основали ещё в 1991 году. Более того, примерно раз в год мы устраиваем масштабные форумы выпускников, причем в разных столицах мира — Баку, Москва, Ереван, Астана, Ташкент.

• Приходят ли именитые выпускники?

— Приходят именитые выпускники — приезжают министры, руководители администраций, на некоторых встречах присутствуют даже руководители стран и правительств, например, в Казахстане или в Азербайджане. На такие встречи приезжает очень много выпускников из разных стран — японцы, французы, американцы. Они помогают университету наладить сотрудничество с зарубежными вузами. Что касается материальной поддержки, не могу вспомнить, чтобы кто-то перевел деньги или построил здание, но на этом этапе такая задача и не ставится. Были примеры, когда выпускники хотели завещать МГИМО земельные участки за рубежом. Но наше законодательство в этом смысле еще так несовершенно, что дар превращается для университета в обузу. Поэтому мы отказались принять большой земельный участок.

— Прогрессировал ли эндаумент-фонд МГИМО за последние семь лет? Насколько далеко удалось продвинуться в плане развития фонда?

— На протяжении многих лет у нас самый крупный университетский эндаумент. Мы даже выступили инициаторами создания ассоциации эндаументов. Фонд прогрессирует. На нужды университета за эти годы напрямую был переведен почти миллиард рублей. Ряд проектов реализуется путем предоставления прямых грантов эндаумента — мы поддерживаем студенческую активность, ветеранов университета, издательские и исследовательские проекты. Я могу назвать работу фонда успешной — на сегодняшний день наш целевой капитал превысил 1 миллиард 770 миллионов рублей.

• Это не много по сравнению с бюджетом университета.

— Для нас — много. МГИМО — маленький университет. По сравнению с другими вузами, может быть, и не много. А у нас бюджетное финансирование составляет 25 % от консолидированного бюджета, все остальное мы зарабатываем и привлекаем сами.

— 1,77 миллиарда — это накопленные средства. Вы же берете деньги из фонда, когда он капитализируется?

— Да, эта цифра — неприкосновенный объем, то, что называется «телом целевого капитала». В ряде случаев мы просим наших попечителей и партнеров финансировать проекты напрямую через университет. На финансирование проекта, связанного с технологиями, оборудованием, «железками», наши партнеры несколько лет переводили средства в бюджет университета, чтобы можно было проводить конкурсные процедуры и приобретать все необходимо, в том числе — программное обеспечение. Так что в эндаументе аккумулируется только часть (правда, бо́льшая) средств, которые мы получаем от попечителей.

— Следующий вопрос о рынке труда. С одной стороны, если вы можете прогнозировать и пролоббировать прогноз через соответствующие инстанции, спрос — это контрольная цифра приёма. С другой стороны, это предвидение — в каком направлении развиваться вузу. Как вы оцениваете спрос в той сфере, в которой действует МГИМО, на долгую перспективу — 5-10 лет?

— Можно верить или не верить зарубежным рейтингам вроде QS, но, несколько лет назад мы вышли на первое место в мире трудоустройству выпускников в течение первого года после окончания. Это был отдельный критерий университетского рейтинга. Данные рейтингов обнародованы. Не могу полностью полагаться на них. У нас есть соответствующие структуры, которые регистрируют трудоустройство выпускников, и хедхантерские агентства, например, SuperJob, которые за этим следят. По их оценкам у нас хорошая ситуация. Молодые выпускники востребованы и по отдельным направлениям, например по юриспруденции и экономике, занимают первое или второе место по уровню зарплат. Но мы исходим из того, что МГИМО — преимущественно социогуманитарный вуз (хотя у нас есть экология и IT). Образование такого рода даёт достаточно широкие возможности, поэтому человек может применять свои знания в разных сферах, что и происходит.

Мы мыслим стратегически, и это связано, в частности, с «Программой стратегического академического лидерства», в которой мы хотели бы участвовать. МГИМО готовится к участию в конкурсе по этой программе. Мы размышляем о перспективных направлениях подготовки кадров. Возникают даже идеи, которые кажутся странными для МГИМО, причем их высказывают наши коллеги и друзья. Идеи связаны, в том числе, с пандемией — направление медицинской безопасности, связанное с подготовкой специалистов, высококлассных врачей, владеющих современными технологиями.

— Вы рассматриваете данное направление как медицинскую специализацию?

— Мы сейчас это обсуждаем, поскольку торопиться нельзя. У нас прекрасные медицинские вузы. Зачем нам с ними конкурировать? Но можно нащупать свою нишу с учётом очень высокой потребности в таких специалистах на рынке труда.

Несколько лет назад мы начали готовить экологов. Пока обдумываем, как повернуть эту специализацию таким образом, чтобы выпускники были еще более востребованы. Все они находят работу, но не обязательно по экологической специальности. Планируем переформатировать специализированную магистратуру по экологии.

В нынешнем году вместе с партнерами из Сеула открыли магистерскую программу «Управление умными городами». В эту магистратуру сейчас большой конкурс, поскольку данная тема сегодня занимает наших градоначальников и жителей больших городов. Это направление подготовки во многих зарубежных вузах является сегодня одним из важнейших. Думаю, это тоже очень перспективная тема.

Наши традиционные направления — международные отношения, дипломатия — претерпевают существенные изменения. Нужно менять программы и использовать новые подходы, но неспеша, поскольку довольно легко сломать систему, которая существовали десятилетиям, не создав новую. Я против модернизаторства за счёт истребления или бездумного перекраивания старого.

Так что думаем, рассматриваем все направления. В настоящее время довольно серьезно преобразуем наш экономический факультет.

— Коснёмся вопроса, который обсуждали некоторое время назад. С одной стороны — фундаментальное образование, с другой стороны — университет компетенций. Например, направление «медицина и безопасность», на мой взгляд, ближе к конкретной компетенции.

— Это врачебное дело в целом.

— Как вы принимаете решение — создавать ли подразделение под это узкоспециализированное направление? Как определить, что оно перспективно, и вы будете его развивать?

— Только через запросы заказчика и понимание базы, на которой может работать та или иная специальность. Мы открыли сельскохозяйственное направление, поскольку стало очевидно, что с увеличением экспорта нашей сельхозпродукции, с выходом на мировой рынок растёт потребность в специалистах, которые могут заниматься этой работой, как из Москвы, так и в представительствах Минсельхоза за рубежом (их сеть существенно расширяется). Естественно, мы начинали эту работу в тесном взаимодействии с Минсельхозом. Подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве, пригласили министра войти в наш попечительский совет, договорились с Россельхозбанком, который поддерживает эти программы финансово. Определили партнёров — три крупных аграрных вуза. Два я уже упомянул, а третий — Российский государственный аграрный университет — МСХА им. К. А. Тимирязева. Недавно прошло заседание комиссии, которая отбирала выпускников для практической работы в министерстве, в зарубежных представительствах, в крупных сельскохозяйственных корпорациях с государственным участием и без такового.

Нужно чутко реагировать на запрос рынка, а не выдумывать потребности самим. Можно анализировать перспективы и прогнозировать запрос. Направление по «умным городам» мы открыли одни из первых, поскольку увидели соответствующий запрос.

— Кто в данном случае выступает заказчиком — министерства, руководство регионов или вы готовы сотрудничать с международными и российскими корпорациями?

— У нас есть договоры с крупными корпорациями по магистерской подготовке. Ростех, Роснефть, Транснефть, РЖД, Норильский никель открыли у нас базовые кафедры и оплачивают обучение ребят в совместных магистерских программах.

— Заказчики заинтересованы в подготовке кадров для новых подразделений?

— Не обязательно. Для действующих подразделений им тоже нужны кадры, специалисты новой генерации. Корпорации сами участвуют в их подготовке. Мы создаем, как я уже упомянул, базовые кафедры, куда зачисляются представители корпораций, которые ведут занятия вместе с нашими профессиональными педагогами. Студенты проходят в корпорациях практику и даже работают на условиях частичной занятости.

— Это целевой приём?

— Нет, это приём общий. Целевой приём сегодня осуществляется по заявкам регионов. Например, после очень тщательного отбора, который Министерство образования Тулы провело на конкурсной основе, к нам направлено шесть человек, которых мы будем готовить по направлению «Экология». Насколько я понимаю, два эколога во время обучения в МГИМО, будут проходить практику в соответствующем министерстве и в организациях, куда министерство их направит. С самого начала они будут ориентированы на решение конкретных задач. Следовательно, придут сюда получать конкретные знания и компетенции, а не все, которые только можно дать. Мы будет выстраивать для них специальные программы.

Человекоцентричный университет, ориентированный на потребности, как общества, так и студента, должен учитывать соответствующий запрос. Вузу следует находиться в контакте с ведомством, которое направило студента. Мы должны давать не общие, а вполне определённые знания, с которыми выпускник будет востребован в регионе, откуда он приехал.

Есть и целевое направление со стороны корпораций, но оно не очень распространено. В МГИМО заняты все целевые места. В последнее время звучали нарекания на то, что чиновники направляют в вузы своих детей. У нас таких случаев не было. К МГИМО претензий нет, хотя наш вуз входил в число обследуемых. У нас четко зафиксировано, кто направил студента.

— Анатолий Васильевич, как понять, что университет человекоцентричен? Вы приходите в незнакомый университет. По каким признакам вы это определите?

— Сначала его нужно сделать человекоцентричным.

— Предположим, вы приехали в незнакомый университет. По каким признакам вы поймете, человекоцентричный он или нет?

— По лицам студентов. Если у них хорошее настроение, они идут на занятия с удовольствием, значит, университет человекоцентричный. Если студенты прогуливают занятия и подтягиваются только к сессии, такой вуз вряд ли можно назвать человекоцентричным.

Чтобы понимать это, нужно постоянно находиться в контакте со студентами, в том числе — проводить опросы. Мы уже много лет опрашиваем студентов по разным сюжетам. В настоящее время завершаем многолетнюю работу по созданию продвинутых «личных кабинетов» студентов и преподавателей, и будет проводить опросы в электронной форме, сохраняя анонимность там, где она нужна, чтобы студенты свободно высказывали своей мнение, критические замечания.

Если в адрес отдельных педагогов прозвучала критика, мы передаём заведующему кафедрой результаты опроса в запечатанном конверте и говорим, что на первых порах, после первых замечаний, нужно, чтобы преподаватель внимательно ознакомился с замечаниями и сделал выводы. Если выводы не сделаны, это становится предметом обсуждения на кафедре, с коллегами.

— Независимо от своего желания или нежелания МГИМО участвует во многих рейтингах университетов. Что вы ожидаете от этого участия? Зачем вам рейтинг? Или это для вас обуза?

— Если МГИМО входит в топ-5 рейтинга, для нас это радостное событие, а если незаслуженно оказывается в числе аутсайдеров — это неприятно. По некоторым показателям мы не можем тягаться с крупными вузами. Это, в частности, публикационная активность, исследовательская активность профессоров, преподавателей.

Вчера вышел доклад Академии наук, который связан с публикациями в Scopus, в Web of Science — в «мусорных журналах». В нём упоминается несколько довольно известных вузов, которые активно набирали очки по Scopus, а выяснилось, что они размещали публикации в «мусорных журналах» за деньги.

Нужно быть очень осторожными. Мы несколько раз обсуждали этот вопрос на учёном совете и решили не гнаться за публикациями в «мусорных журналах». Более того, мы составили список таких журналов по нашей тематике и передали его на кафедры, чтобы преподаватели остерегались с ними связываться. Мы не платим дополнительные деньги по эффективному контракту, если человек опубликовался в журнале, который входил в Scopus-2, а потом был признан «мусорным» и исключён. Мы с одной стороны, упреждаем, а с другой стороны, материально не мотивируем преподавателей делать такие публикации.

— По какому параметру вам было бы интересно сравнивать МГИМО со значимыми для вас университетами?

— Условия для получения качественного образования. В вашем рейтинге этот параметр есть. В прошлом году МГИМО был на втором месте, а в этом переместился на четвёртое. В чём-то нас, видимо, превзошли — ведущие вузы много строят, создают условия.

Второй очень важный параметр — авторитет в молодёжной среде. МГИМО сейчас на третьем месте. «РИА Новости» ведет сайт под названием «Табитуриент», где мы постоянно получаем от ребят самые высокие оценки. Отчёт идет по общему количеству, и мы всё время занимаем высокое место.